Явление капитана Червонца

          Был ни то обычный весенний день, ни то необычный весенний вечер. Контрольоров сидел на террасе, выходящей к самому синему морю, потягивал губами и ждал, когда мимо проплывет хоть какой-нибудь паршивенький труп врага. По морю проплывали лишь отходы бурной деятельности членов профсоюза и иногда проходили туда-сюда суда. Веяло чем-то кислым и тоскливым. Виды не происходили, и на виду была лишь тишь да гладь. Как сказали бы поэты, давно прочитаны все книги, томится плоть и скука желтая с усмешкой инфернальной... развеять желчный сплин способны друг за розовым стаканом и ветер вездесущий.
          Первым пожаловал ветер. Свежее дыхание моря ворвалось на террасу, подхватило со стола красную купюру с цифрой 10, крутануло ее в воздухе и деликатно отпустило. Купюра со звоном шлепнулась на пол и покатилась. От диссонанса в прибрежном песке встрепенулись креветки, и в электросетях застыли девятые гармоники.
          В то время, когда дуют ветры, благоприятствующие переездам, нелегкая обязательно принесет кого-то, нужно только остаться на месте и подождать. Артур честно выполнил оба условия нелегкой и потому с надеждой обернулся (откуда на террасе появилась надежда, так и осталось невыясненным). На пороге явился – не намочился старый друг Контрольорова и по совместительству знаменитый пират – капитан Червонец.

С Днем святого Николая!

          Контрольоров в преддверии Дня Энергетика традиционно занимался чужим любимым делом. Своим заниматься – удел мещан, а не любимым – врачей проктологов. Артур хоть и был, но ни тем, ни другим. Что за дело это было – не важно, важно, что внезапно Контрольоров остро ощутил упадок веры. Он вынул из ноги занозу, но острота не исчезла – рейтинг веры скатывался вниз, угрожая обернуть минимальный экстремум максимальным экстремизмом. Попытка получить утешение у поисковой системы тоже не увенчалась успехом: Гоголь уверял, что в тренде Дарья, Злата и Алина, а вот Вера вышла из активного употребления, не выдержав конкуренции. Оставалось одно – дохлебнуть виски и отправиться на священную борьбу с неверными.
          Широкая могучая река издавна разносит легенду о великом комбате с севера – святом Николае, разъезжающем на тачанке, запряженной дюжиной удалых оленей. В тачанке той за пулеметом сидит Снегурочка Анка и неустанно строчит. Так они без кнутов и пончиков насаждают мир и добро, а помогает им в этом святой элитный отряд "Клаус-1", в который по слухам записывают исключительно детей северной тьмы. Живет же святой Николай в самой северной трещине мира. Правда, Боб Изоляция утверждает, что его трещина самая северная из существующих, а дальше только дремучие атомные леса. Но, как известно, кто не рискует, тот не пьет. Не пить – не приемлемо для Контрольорова, поэтому он закатил губу, раскатал скатертью дорожку и отправился по синей стрелке компаса, чтобы отыскать легендарного комбата и записаться в его батальон.
          Скоро на экранах страны, да не скоро в головах людей. Долго скитался Артур по атомным лесам, избегая навязчивой рекламы и лживых суждений, пока не вышел наконец. На конце стоял указатель: "Продолжение следует..." и сидел бело-русый мужчина суфийской наружности в бронеподряснике. Мужчина курил трубку, дымом разгоняя чертей, и наблюдал, как по реке движется лед и трупы врагов. Бело-русый сам себе суфий пустил дым в глаза Контрольорову и, убедившись, что тот не разогнался, представился:
          – Закир аль-Квас.
          – Артур Контрольоров.
          – Куда путь держите, уважаемый?
          – Против течения широкой могучей реки. Хочу записаться в батальон святого Николая, чтобы бороться с неверными.
          – Да уж, борьба с неверными – священный платеж красным для истинного панка, – Закир аль-Квас стал поглаживать воображаемую бороду. – Верной дорогой идете, товарищ! Только вот святой Николай не записывает в моджахеды кого ни попадя. Он все больше обладателей ученых званий к себе берет. Кстати, одного такого из вашей не самой северной трещины он давеча принял. У вас же шансов пройти по конкурсу никаких – вы еще не научились любить как следует. Так что послушайте каввали о героическом команданте Николае и возвращайтесь быть собой.
          Закир аль-Квас достал из откуда-то странный инструмент в виде тыквы с палкой, на которой были натянуты струны, и запел. Пение его было живое и прекрасное как сама жизнь. Артур, не задумываясь, вручил Закиру аль-Квасу контрольоровский жетон, а песню внес в топ, после чего суфий вошел в состояние ваджд да так из него и не вышел.

Реинкарнационный онтогенез Контрольорова

Еще не прекратились заморозки на почве, но уже хотелось верить, любить и прощать. Контрольоров бегал, сломя судьбу, в ожидании вечной любви по тонкому весеннему льду. И увидел он в лужах путеводные звезды. И поскакал он по путеводным звездолужам сквозь крики пернатых и березы, плачущие в банки. Артур собирался уже было проскочить мимо зарослей камыша, как вдруг из них раздался мурлыкающий голос: "Может быть, ты все-таки войдешь, раз уж все равно шел мимо?" Контрольоров постучал (он как-никак был вежливым хамом) и вошел в двери камыша. Там его взору предстало ошеломляющее зрелище – посреди камышей над землей парил кот, целый такой Камышовый Кот. Хотя, целым этого кота можно было назвать с натяжкой. От него были только глаза, усы и когтистые лапы, которыми он дергал потные струны укулеле. Кот спел Артуру песню про две волшебные ночи, разделенные новым годом и символизирующие, кроме всего прочего, вечное отсутствие свободных номеров в гостиницах. От кошачьего мурлыканья Контрольоров проникся твердой уверенностью, что перед ним не кто иной как Гэндальф.

Круговорот Аспектов Жизни

Контрольоров с некоторых пор утратил взаимопонимание с Жизнью. Ну не то, чтобы между ними возникли разногласия на скользкой почве. Нет, скорее возник некий незримый барьер, своего рода гальваническая развязка: Жизнь гулко отдавалась в сознании Артура нравственно-этической индукцией, Контрольоров же безропотно пульсировал в Жизни коллажем мятущихся аватаров. Хотя, если быть до конца откровенным и отбросить всякий выпендреж, следует признать, что Артура волновал не какой-то умняк вроде эскалации напряженности на Ближнем Востоке или, скажем, проблемы глобализации. Ему не давали покоя обычные житейские вопросы. Например, почему он шампунь и идиот, почему умирают комары, что такое любовь, а что такое дефолт, как сделать скрин и гифку...

Вибивай Дно!

Довелося якось Наталі Забілі перестріти на своєму життєвому шляху таємничого вічного панка Iннокентiя Снятих. Посиділи вони, як водиться, за чайником вина, побалакали. Іннокентій розповів Наталі про свої дитячі пригоди, коли він був цареням. І так ці історії вразили тоді ще юну поетесу, що вона прямо на тому скрижалі, де стояв чайник вина, висікла поему, присвячену тяжким випробуванням, які випали на долю маленького Iннокентiя і його матері – панк-цариці. Ось ця поема:

В синім небі сяють зорі,
Плещуть хвилі в синім морі,
В небі темні хмари йдуть,
В морі бочку хвилі б’ють.
Наче бідна удовиця,
Плаче, б’ється в ній цариця,
І росте там цареня
Щогодини — не щодня.
Мати плаче та голосить…
А дитина хвилю просить:
«Хвиле, хвиленько морська!
Ти гульлива та швидка,
Ти хлюпочеш, де захочеш,
Ти морське каміння точиш,
Топиш берег ти землі,
Підіймаєш кораблі –
Не губи ти нашу долю,
Викинь нас на суходолі!»
І послухалась вона,
Хвиля вільна водяна, —
Бочку винесла легенько
І відлинула тихенько.
Чують мати й немовля,
Що під бочкою земля.
Хто ж із бочки їх дістане?
Бог невже на них не гляне?
Тут на ніжки звівся син,
В дно уперся тім’ям він
І напружив трохи м’язи.
«Як би нам отут відразу
Проробить собі вікно?»
Він сказав — і вибив дно.

Носом дыши!

Коля Тюльпанов знает о себе все. Азбест Черноземов знает себя на половину. Кардиналов ничего не знает. Артур Контрольоров знает все о каждом. И вот, когда ранним утром все вместе бегут к озеру умыться, когда солнце пробивается сквозь густую березовую рощу и бъет наповал задыхавшихся спортсменов - Артур бережно хлопает друга по плечу и ласково проговаривает: "Дыши носом.. Носом дыши!"

С Днем святого Патрика!

Однажды Контрольоров бродил в поисках Истины и повстречал чуднóго старичка, одетого во все зеленое да излагающего умные мысли, не прибегая к помощи мата. Старичок бодро хлестал пиво из большой деревянной кружки, разгонял змей усилием воли и вообще был милейшим дедуганом. Артур рассказал об этом происшествии Коле, а тот, в свою очередь, немедля протрубил сбор группы – нужно было решать, как с этим жить дальше.

Контрольоровы получили по чистому листку бумаги и закрылись на кухне, условившись не выходить, покуда каждый не замарает листок своими манускриптами. Долго ли, коротко ли, заседал этот анклав – нам то не ведомо, да только известно, что в один прекрасный момент из всех щелей закрытой кухонной двери повалил сизый сигаретный дым. Это был верный знак того, что нужные слова таки найдены и облечены в некую музыкальную форму.